Год дурака

В стародавние времена число шутов при королевском дворе не было регламентировано. Позднее, в рамках оптимизации расходов, было установлено впредь иметь столько шутов, сколько лет правящему монарху. Король становился старше – и каждый год в его окружении прибавлялось по одному смешному человечку с бубенцами на колпаке. Ну а что – вполне разумно. Чем старше мы становимся, тем больше у нас забот и поводов для огорчения – и не лучше ли смеяться над штатными дураками, чем искать успокоения в вине? Ронни был 31-м шутом Его Величества. Он не был особенным, как некоторые из его коллег – кто был приставлен в год рождения или в год вступления на престол. Обычный годовой дурак.

Представьте, мои благосклонные читатели, этого дурака, сидящего на берегу реки и кидающего в воду дурацкие камешки. Бульк. Плюх. Бломп. Плллюх.

— Здравствуй, дурак.

— Здравствуй, дурак.

Словно эхо, а не разговор. И не поймешь сначала, кто есть кто. Оба худощавые, высокие, лет около сорока, одеты хорошо – но не вызывающе. Лишь один стоял, опираясь на ствол дерева – и крутил на пальце тонкий золотой обруч. Второй же сидел на земле, обхватив колени руками – и подле него лежал двурогий колпак с бубенцами.

— Что хочешь узнать, Ронни?

— Ничего. Я и так все знаю. Вот, смотри – каждый камень, прежде чем кануть в небытие – производит неповторимый звук. Но он утонул, звук затих – и его уже никто не помнит. Тщета, все тщета.

— Ты невесел, шут. А в твои обязанности входит веселить меня, а не заставлять думать о мрачных вещах. Для этого у меня есть философы и министр финансов.

Тук. Следующий камешек Ронни швырнул точно в лоб достойнейшему из монархов – и скорчил омерзительную рожу, высунув язык чуть не на пол-локтя. Король собрался выругаться, как, осознав всю нелепость ситуации, рассмеялся.

— Опять ловишь меня на слове, Ронни?

— Да, дурак, ловлю, как занудную муху. Даю пожужжать и…

Бломп. Очередной камень ушел под воду.

— Махнемся не глядя?

Золотой обруч разок крутанулся в воздухе и во мгновение ока был пойман сухощавой рукой.

— Не шути так, дурак. Эту шутку поймут ты да я, — сидящий криво улыбнулся: — А остальные не увидят разницы.

— Попробуем, — в глазах стоявшего заплясали озорные чертенята.

— Попробуем, — эхом откликнулся второй и швырнул в первого колпак. Бубенцы звякнули, предчувствуя очередную шалость.

Чем хороши волшебные королевства — так это тем, что смена лиц не вызывает ни у кого удивления. Мало ли кто что съел или выпил? Мало ли кого прокляли или заколдовали? Главное, чтобы в целости и сохранности были символы и знаки — меч, например, или корона, или, на худой конец, дурацкий колпак. Его-то никто не будет заколдовывать. Впрочем, спустя какое-то время слухи все же поползли – мол, подменили государя. Вроде и был Его Величество Микаэль, третий сего имени, а теперь вместо него… Лицо, почитай, то же – да только надменности больше, злоба чувствуется, мелочность и подозрительность. А потом кто-то приметил, что шутов в королевской свите стало на одного меньше. Раз дурацких пышных похорон, освященных многовековой традицией не было, значит, обернулся король шутом, да и пошел странствовать.

***

— Знаешь ли, зачем я тебя вызвал?

— Нет, Ваше Величество.
Я действительно понятия не имел, зачем понадобился королю, накануне отметившему свое пятидесятилетие и оттого явно мучавшемуся похмельем. Не за рассолом же посылать свежепосвященного рыцаря.

— Слухи, которые про меня ходят, известны ль тебе?

— Нет, государь.

Лгать, конечно, не по-рыцарски, но нельзя же коронованной особе в лицо говорить: мол, прямо тебе скажу, Твое Величество, ты – шут. За такое и головой можно поплатиться. Микаэль скривился – то ли от приступа головной боли, то ли от моего вранья.

— Не верю. Чтобы ни разу не слышал – не бывает такого. Ладно. Больше десяти лет тому король и его 31-й шут Ронни поменялись местами. Истинный король ушел —  и ты должен его найти, потому что править – его работа, а не моя. Сроками я тебя не ограничиваю, средствами тоже. Ищи. Но ищи быстрее.

***

Искать пришлось довольно долго – для многих те давние слухи стали легендой, со временем обросшей ненужными деталями и сказочными подробностями. Однако след, хоть и оставленный десяток лет назад, найти удалось. Пара старых городских привратников, уже ушедших на покой, припомнили, что Ронни уходил на запад – по делам государственной важности, вишь ты! Когда это было и куда точно шел шут – вспомнить они не смогли даже после трех кружек эля. В придорожных деревнях и трактирах на перекрестках кто-то вспоминал сухощавого человека в дурацком колпаке – и это давало мне возможность продолжать поиск. Он петлял, словно лиса, по нескольку раз проходя теми же дорогами, как будто боялся погони. И, следует отдать ему должное, несколько раз ему удавалось сбить меня с толку. Спустя несколько месяцев я пришел туда, откуда начал поиск. Ронни вернулся в родной город – но где его теперь искать, я совершенно не представлял.

Сидя в кабаке у восточных ворот, я обдумывал, как бы поаккуратнее объяснить произошедшее королю – при этом не расставшись ни с одной из частей тела.

— К вам можно подсесть?

Надо мной нависла длинная дурнопахнущая фигура в каких-то обносках – но при этом держащая в грязной руке здоровенную глиняную кружку.

— Не беспокойтесь, выпивки не попрошу, денег тоже.

Долговязый плюхнулся на скамью напротив, не дожидаясь моего разрешения. Я невольно поглядел на кружку. В ней, судя по обильной нежно-кремовой шапке пены и характерному запаху, перебивающему даже аромат давно не мытого тела, плескалось пинты три крайне дорогого «Королевского» стаута. Необычный выбор для нищего.

— Вы чем-то озабочены. Расскажите – это полезно. Повествование, возможно, позволит вам найти то, что не дает вам покоя. Ну и мне, пожалуй, скучно пить пиво, не услаждая слух.

Последнее звучало форменным издевательством. Однако, что делать с нищим, я не понимал – ну не может же королевский рыцарь вышвырнуть человека, сидящего с ним за одним столом. Слухи пойдут по городу. Слухи… Я еще раз посмотрел на темное небритое лицо напротив меня. Чуть помыть, побрить, откормить… Похож, похож. Не до степени смешения, но все же.

— Я ищу 31-го шута Его Величества. Ронни ушел из города десять лет назад, а государь наш места себе нынче не находит, все говорит, мол, где ж шут мой? И 30-й на месте, и 32-й, а без Ронни, как без зуба на самом видном месте – и неприлично, и неудобно.

Бродяга хмыкнул и, словно салютуя, поднял кружку, после чего методично стал вливать в себя ее содержимое.

— …вот я и думаю – где ж его искать. Вы, милостивый государь, судя по изысканной речи и хорошему напитку, не из черного люда. Может, слышали или видели что? Государь щедр к тем, кто приносит хорошие вести.

Изысканный нищий задумчиво посмотрел на меня, еле заметно кивнул, одним махом допил пиво и встал из-за стола.

— Пошли.

— Куда?

— Дурак тут я, а не ты.

Он откуда-то из глубины лохмотьев достал засаленный колпак, на котором отсутствовала половина бубенцов и помахал им у меня под носом. Выглядело и пахло это вполне выразительно.

***

— Здравствуй, дурак.

— Здравствуй, дурак.

Словно эхо, а не разговор. Зато сразу поймешь, кто есть кто. Один в бархате и с короной, другой – в обносках и с колпаком. Хоть оба и худощавы, и высоки, и лет им одинаково. Лицо коронованного озарила улыбка, он слетел с помоста, на котором стоял трон и крепко обнял околпаченного.

— Я скучал по тебе. Я верил, что ты найдешься. Идем, пора.

Он взял оборванца за руку, подвел к возвышению, усадил на трон и отобрал дурацкий колпак. Глаза короля сияли.

— Пора, пора.

И он быстрым движением сорвал корону со своей головы и нахлобучил ее на немытые волосы дурака. После этого медленно и торжественно, что-то напевая себе под нос, водрузил себе на голову колпак с бубенцами, а затем опустился на одно колено.

— Да здравствует Его Величество король Микаэль, третий сего имени!

Сидевший на троне побледнел и дрожащими руками потрогал золотой обруч, охвативший его голову.

— Ради всего святого, Микаэль, — прошептал он.

— Да, ради всего святого, — сказал человек в дорогом бархате и засаленном колпаке и, показав присутствующим язык, быстро выбежал из тронной залы. По лицу бывшего нищего катились слезы. Почему-то меня не покидало ощущение, что дурак тут только один – я. Король посмотрел на меня.

— Ты ведь не понял ничего, да? Ты знаешь только те слухи, которые заботливо распространялись по стране специально обученными людьми. Тебе неведома вторая половина истории.

***

Через год после того, как король и шут поменялись местами, они вновь встретились на берегу реки – там, где все и началось. Монарх сидел на берегу реки и кидал в воду дурацкие камешки. Бульк. Плюх. Бломп. Плллюх.

— Я устал, Мика.

— Я тоже устал, Ронни. Мое дело – сидеть с важным видом и управлять страной. Мне тяжко без придворных и их суеты, мне сложно придумывать удачные шутки. Плохого шута бьют, Ронни.

— Я знаю, Мика. Сидеть с важным видом тоже непросто. Если бы ты знал, как мне хочется пройтись колесом, подкинуть корону и показать всем этим напыщенным идиотам язык.

Он резко повернулся и швырнул золотой обруч в собеседника.

— Нам пора вернуться.

— Да. Держи колпак. Извини, он немного запачкался, да пара бубенцов отвалилась. Я пришлю тебе новые.

— Не надо. Я ухожу.

И 31-й шут Его Величества, как был, в богатых одеждах прошелся колесом по берегу, высунул язык, подмигнул королю Микаэлю, третьему сего имени – и легко побежал куда-то прочь.